Название: Тетради
Автор: Просто Мел
Бета: Ворд, Оффис Ворд)
Дисклеймер: Отказываюсь и прочее, прочее
Таймлайн: тут всего понемножку. начало - первые серии с упоминанием становления Кёи, вторая часть - 7 лет спустя, что указано
Ключевые слова: ром и сундук сокровищ
Фраза: "И она не сомневалась, что у него не могло быть истинных мотивов, в которых не постыдился бы сознаться любой порядочный человек" (Дж. Остин, "Гордость и предубеждение") *я не уверена, что правильно вникла в смысл и употребление этой фразы, так что сильно меня не бейте, у меня почему-то от данной формулировки как-то странно случается гулко в голове...Т__Т*
Жанр: если честно, даже не знаю, как это обозвать. яой (намёками)
Рейтинг: PG
Пейринг: Кёя/Тамаки
Предупреждения: намёки на яой,
От автора: Написано на November Drabble Challenge
to read- Мамочка! Наши детки опять меня не слушаются! – близнецы, азартно улыбаясь, наблюдают из-за колонны, словно нашкодившие дьяволята, за тем, как Король с патетичными всхлипываниями кидается на шею свою заместителю.
- Тамаки, прекрати меня душить, будь добр. И вообще слезь, желательно, - Кёя злобно сверкает глазами в их сторону, заставляя скрыться за диваном, а сам аккуратно (друг всё же) отцепляет Суо от себя.
Друг Оотори Кёи, с ума сойти.
Пожалуй, он был единственным в своём роде, настоящим другом.
Хотя нет, ещё была Тетрадь.
Вернее, Тетради.
В них Кёя дружил с людьми.
Начинал, традиционно, с простого знакомства – имя, фамилия, адрес, род занятий – и заканчивал отношениями «близкий друг» или даже «любовник», зная порой о человеке такие мелочи, о которых тот сам мог совершенно не задумываться. Тетрадей было много, очень – в чулане четыре больших ящика тепла и искреннего интереса к каждой записи, бережных прикосновений к страницам, ровного почерка педантичной вежливости, ласковой внимательности к аккуратным обложкам. Они лежали ровными стопочками, обычно чёрные, но иногда и синие, и словно дышали, так тяжело, пыльно, и взахлёб, что не понятно было порой, кто из них живёт больше – Кёя или Тетради.
У Тамаки не было Тетради. И он напрашивался.
Что тогда значит «дружить»? Кёя поначалу искренне недоумевал – чего этот пустоголовый блондин от него хочет? Прицепился, как банный лист, и носится за ним, как больной. Впрочем, он, наверное, и есть больной. На голову. Сильно. Потому что объяснить Кёе, что значит «дружить» - дорогого стоит. Сначала раздражал, конечно. О да, безумно. Суо выводил из себя своей нерациональностью и чрезмерно добрым отношением к совершенно незнакомым людям, тем, что всё принимал близко к сердцу, тем, что всем открывал это самое глупое большое сердце и впускал туда каждого. И Кёе очень хотелось наорать на него (пожалуй, ещё ни на кого ему так наорать не хотелось!) и хлопнуть дверью его сердечной машинки, чтобы ни он туда не вошёл, ни другие не смели. Потому что ему, ко всему прочему, было ещё и тревожно за участь этого стихийного бедствия, что бесило, несомненно, ещё сильнее. И однажды Кёя даже сорвался. Вот, собственно, с тех пор он и начал понемногу понимать, что значит «дружба».
Теперь же проблема повернулась к нему другим, не менее распрекрасным боком. Ваза за восемь миллионов йен – это пустяки по сравнению с тем, что Тамаки просто-таки очарован этой девицей. И надо быть слепым или полным идиотом, чтобы этого не заметить. К счастью, а, может, и к сожалению, ни тем, ни другим Кёя не являлся, однако никак не мог понять, почему данный вопрос его так волнует. Ну, подумаешь, друг влюбился, с кем не бывает. И предвзятое отношение к девушке он себе объяснить не мог – девица, как девица, ничего особенного. Ну, глазища большие, ну, умная, но не назойливая и даже не злобная – казалось бы, к чему придираться? Но очень хотелось. Чтобы сохранять хоть какую-то стабильность, оставался лишь один способ…
«Фуджиока Харухи. 16 лет…»
7 лет спустя.
Он лежит на кровати и вроде как читает книгу. Ему бы поспать - перелёт был долгим - но чтение, как выяснилось не сразу, действительно помогает ему расслабиться и успокоиться.
Очередная безумная затея, очередное её воплощение. Скучно? Вместе - ни за что, они это давно уже поняли. А проблемы и задумки найдутся, как и приключения на филейную вечнострадающую часть тела - было бы желание.
И его у них в достатке, можно не волноваться.
- Ты хоть бы лампу зажёг, итак очки носить начал, - практически безапелляционно и одновременно как будто "невзначай" произносит вошедший только что человек. Волнуется, наверное. Впрочем, рожа-то бесстрастная (особенно в потёмках), чёрт его разберёшь.
- А мне и так чудесно. Полумрак добавляет таинственности и атмосферности в моё путешествие по книжному миру! - восторженно восклицает почти даже громко по сравнению с оборвавшейся тишиной читающий, но даже и не пытается сопротивляться включению настольной лампы - всё равно ведь вошедший своего добьётся.
- Хм, что это? - слегка заинтересованный кивок на книгу.
- О, это? Это "Остров сокровищ"! Чудесная книга! Хочешь, расскажу, о чём? - а в глазах такое воодушевление, что даже самый спокойный испугается. Он и пугается немного, в общем.
Несколько поспешно говорит: - Нет, спасибо, я читал, - но, увидев поникшее выражение лица и мрачность взгляда, явно говорившего "вот всегда ты так", а также мгновенно сгущающиеся в комнате тучи воистину королевской меланхолии, добавляет: - Впрочем, можешь рассказать ещё раз, только вкратце, хорошо? Мне бы хотелось сегодня пораньше лечь.
А затем проходят полчаса несмолкаемой болтовни. Впрочем, это больше похоже на монолог. Длинный, радостный, мечтательный. Повествующий, устремлённый сейчас куда-то далеко-далеко к пиратам, сундукам сокровищ, жизни в роме и островах, таинственных и загадочных, полных опасностей, вдохновенно размахивает руками, периодически корчит гримасы, что-либо изображая, улыбается и говорит, говорит, говорит...
- Тебя эта идея, кажется, серьёзно увлекла... - задумчиво произносит слушатель, снимая мягко с него очки и положив их рядом на тумбочку. Рассказчик, на самом-то деле, видит не слишком плохо, но считает, что очки ему страшно идут. А ещё, что они тогда похожи и это чудесно.
- Ты знаешь, я ведь с детства люблю приключения, путешествия...
"...и ещё тысячу другую бесполезных вещей" - мысленно вздыхает слушатель и тянется за чем-то.
- Кёя, ты опять за старое? - смеётся Король и обнимает его за талию, утыкаясь носом в чуть тёплую после душа обнажённую спину.
- Да нет, просто переложить решил, - невозмутимо, как и обычно, Оотори кладёт Тетрадь полкой выше, выключает свет и пытается лечь "по-человечески", что стараниями Тамаки удаётся ему явно не сразу.
А ночью слышится едва различимое шуршание листов и тихий скрип перьевой ручки по бумаге. Тетрадь продолжала полниться, но теперь скорее она была частью жизни Кёи, чем Кёя частью Тетрадей. Просто привычка, которую можно обозвать модным английским словом «хобби». Хотя и правда достаточно странное хобби, особенно если учесть, сколько провокационной информации там было. Зачем он продолжал раз за разом записывать туда самого близкого человека, Оотори не знал.
Но в конце концов у Кёи не могло быть истинных мотивов, в которых не постыдился бы сознаться любой порядочный человек, не правда ли?