На просторах инета нашал пару фанфов(ессна по любимому твинцесту ^___^)...Лично я - в восторге(ибо старенькие уже все изучены наизусть^__^) *-* Желаю вам того же ^w^
Первый
Название: Look how beautiful we are
Фендом: Ouran High School Host Club
Автор: Viole2xta aka Вил
Email: Viole2xta@gmail.com
Рейтинг: R
Пейринг: Хикару/Каору
Жанр: hurt-comfort, angst, pov
Предупреждения: твинцест, как минимум шизофрения, совершенно очаровательный эгоизм и сожранный экзаменационной порой финал.
Примечание: написано на «Твинцест-фикатон» по заявке Нефрит, которая хотела «Хикару и Каору, насилие. Можно над обоими, но чтобы ангст, море крови и насилия».
От автора: считаю, что задание я провалила, ибо ангст в наличии, насилие над личностью одного из близнецов в наличии, а крови получилось пара капель, да и то не очень убедительных. Прошу прощения – честно пыталась выдавить из себя non-con и bdsm, но они «выдавливаться» напрочь отказались.
Ты думаешь, что я окончательно сошёл с ума. Боишься, остерегаешься, пытаешься лишний раз не провоцировать. Считаешь, что мне нужна профессиональная помощь, но от этой болезни не могли вылечить раньше, не смогут и сейчас. Отворачиваешься, ловя на себе мой безумный взгляд, вздрагиваешь, когда я дотрагиваюсь до тебя не так, как должен. Ты испытываешь только отвращение, жалость, сочувствие. Откуда я знаю? Наши мысли всегда были похожи.
***
Их много, они визгливы, фальшивы, слишком сильно надушены. Все ароматы смешиваются в один – крепкий, тяжелый, давящий. Девушки клубятся вокруг нас, и от их общего запаха становится дурно. В глазах рябит от ярких цветов их одежды, в ушах звенит от восторженных стонов и мерного размешивания ложечками сахара. Мне сложно дышать, видеть и слышать, даже тебя, но я улыбаюсь и разливаю чай по фарфоровым чашкам. Проклинаю нашу работу и прилагаю все усилия для того, чтобы очаровать новых клиенток. Играю в очередной постановочной сценке «прекрасное проявление братской любви» по сценарию Оотори и осознаю, что с каждым разом расстояние между нашими с тобой губами сокращается. Однажды я не выдержу, говорю себе, и на самом деле не выдерживаю.
На этот раз ты «случайно» опрокидываешь горячий напиток на пол. Жидкость моментально растекается по паркету, осколки разлетаются по сторонам, как брызги воды, когда ты вбегаешь в реку. Я торопливо ставлю на стол чайник и тут же бросаюсь к тебе, обхватываю руками за плечи, тревожно заглядываю в глаза, приглушенно спрашивая:
- Ты в порядке? – после торопливого кивка прислоняюсь лбом к твоему и слышу за спиной дружный девичий вздох.
В нас упираются жадные взгляды, девушки что-то лепечут, а я думаю только о том, что твои губы едва заметно дрожат.
- Ты уверен, что всё в порядке? – на этот раз этот вопрос не рассчитан на то, чтобы его услышали другие.
Я перемещаю левую руку с плеча на затылок и зарываюсь пальцами в мягкие рыжие волосы. Поглаживаю, ворошу их, ласкаю без страха быть понятым не так остальными. Это ведь тоже часть сценария.
- Всё хорошо, - шепчешь, и мне не кажется, когда я вижу в твоём взгляде затравленность, испуг и желание отстраниться. – Хикару…
- Каору… - я знаю, что должен немедленно отпустить тебя и продолжить завоёвывать юные сердца студенток, но вместо этого сильнее сжимаю пальцы, мну идеально оглаженную ткань синего пиджака.
Ты переводишь взгляд на мою руку, прикусываешь губу и стремительно заливаешься краской. Продолжаешь играть свою роль, так окончательно и не осознав, что я играл только первую минуту.
- Отпусти, - просишь беззвучно, но я читаю всё в повороте головы, в сбитом дыхании, в дрожи отвращения, прошедшей по твоему телу.
Я отпускаю. Делаю шаг назад, улыбаюсь, поворачиваюсь к девушкам и начинаю обсуждать преимущества зелёного чая перед чёрным. Но перед этим беру тебя за подбородок, вынуждаю посмотреть на меня и легко целую в губы. Настолько легко, что никто, кроме нас двоих, не видит в этом ничего предрассудительного.
***
Весь день ты ведёшь себя так, будто ничего не произошло. Шутишь, о чём-то оживлённо разговариваешь с Харухи, помогаешь Хани постирать его зайчика, даже внимательно выслушиваешь очередную бредовую идею Тамаки. Я делаю то же самое, постоянно нахожусь рядом, успешно копирую выражение твоего лица, игривые интонации в голосе. Смеюсь, слушаю музыку, разглядываю новую серию фотографий, выбираю самые удачные для следующего выпуска журнала. Я почти готов поверить в то, что у нашего невинного поцелуя не будет последствий, но…
- Я буду спать на диване, - категорично отрезаешь, забирая с кровати свою подушку.
Берёшь с кресла бежевый плед, достаёшь из полки пижаму и уходишь переодеваться в ванную комнату. Я шокировано приподнимаюсь на локте с ковра и все пять минут, что тебя нет в спальне, бездумно смотрю на дверь. Растёрянно моргаю, пытаюсь уцепиться за одну из хаотично мечущихся в голове мыслей, но вместо этого просто испепеляю дубовую преграду взглядом. Тебе так противно спать со мной?
- Спокойной ночи, Хикару, - ты говоришь это, не смотря на меня, накрываешься импровизированным одеялом и гасишь лампу на тумбочке возле дивана.
- Спокойной ночи, Каору… - я поджимаю колени к груди, сворачиваюсь на своём месте клубочком и зажмуриваюсь. Это не правда, говорю себе, это не может быть правдой.
***
Ни один из нас не выспался, и на уроках мы только и делаем, что украдкой посапываем прямо за партами. Я так и не уснул этой ночью – неподвижно лежал на кровати, прислушивался к твоему дыханию, пытался что-то сделать со странным чувством одиночества. Только утром по синим кругам под глазами я понял, что ты тоже не спал. Так сильно боялся, что я осмелюсь тебе что-то сделать?
После обеденного звонка ты первый поднимаешься, быстро скидываешь тетради с учебниками в сумку и подходишь к Фудзиоке. Она выслушивает тебя, бросает недоумевающий взгляд в мою сторону, но потом кивает. Вы выходите из класса и поворачиваете в сторону кафетерия, а я впервые ловлю себя на мысли, что готов убить нашу общую подругу.
- Пошли, - Харухи понимающе улыбается, когда я появляюсь рядом с вами, буквально сдёргиваю тебя со стула и волоку к двустворчатой двери.
- Хикару? – ты потираешь запястье, прислоняясь к стене в коридоре. – Что случилось?
- За что ты так со мной?! – я кричу, сползая по той же стенке на пол, и утыкаюсь лицом в колени.
- Люди могут увидеть, - ты присаживаешься рядом, кладёшь руку на моё плечо и осторожно гладишь. – Оотори это не понравится.
- Пожалуйста, - я всхлипываю. – Пожалуйста…
- Завтра я попрошу у родителей отдельную комнату, - устало вздыхаешь, поднимаешься на ноги и уходишь.
Я даже не смотрю тебе вслед – знаю, что не обернёшься.
***
Пока в бывшей комнате для гостей делают ремонт, ты продолжаешь спать на диване. У тебя уже появилось нормальное одеяло, личная полка для вещей, куда ты переложил все свои мелочи, сумев отделить их от общих, и самостоятельная, совсем не касающаяся меня жизнь. Я сижу на широком подоконнике, пока ещё в нашей спальне, угрюмо смотрю в сад и наблюдаю за тем, как ты играешь в бадминтон с одноклассниками. Мне никогда не приходило в голову подружиться с кем-то из них. Ты сумел сделать это за четыре дня.
Я перестал спать, учиться, появляться в клубе. Харухи приносит домашние задания, Тамаки обрывает телефон, Хани присылает с Мори семпаем пирожные, Кёя подсчитывает убытки и выставляет мне неустойку. Ты же равнодушно передаёшь привет от всех сразу и практически не разговариваешь со мной. Только застав меня с лезвием в руках срываешься, бьёшь по лицу, обзываешь придурком и выбегаешь. Я даже не успеваю сказать, что пытаюсь понять, откуда оно взялось в нашей ванной.
Той же ночью я не выдерживаю и перебираюсь ближе к тебе. Ложусь рядом с диваном на пол, подкладываю под голову локоть и бесшумно глотаю слёзы. Становится легче, и я впервые за последние дни умудряюсь поспать хотя бы несколько часов. Мне снится, как ты гладишь меня по волосам, проводишь подушечками пальцев по щеке и тихо называешь дурачком. Я бы всё отдал, чтобы это было на самом деле, но утром ты спросонья наступаешь на меня, спотыкаешься и разбиваешь нос, падая.
***
В больнице пахнет лекарствами, мамиными крепкими духами и твоей кровью. Ты удерживаешь у носа платок, и пытаешься вырвать свою руку из моей ладони. Я не отпускаю, жалобно смотрю и ты, чтобы не вызвать маминых вопросов, сдаёшься.
- Прошу больного проследовать за мной, - врач улыбается маме и отрицательно качает головой, не разрешая мне пойти вместе с тобой.
- Только больной, - категорично заявляет Исида-сан, подталкивает тебя к двери с табличкой «рентген» и опять растягивает губы в холодной, профессиональной улыбке.
- Спокойно, Хикару, с ним всё будет хорошо, - мама обнимает меня за плечи, прижимает к себе и внезапно начинает плакать. – Бедные мальчики, вы перестанете быть такими похожими друг на друга…
Когда через пятнадцать минут она охает, посмотрев на моё лицо, я говорю, что поскользнулся в туалете.
Ты не смотришь на меня ни в больнице, ни в машине, ни дома. Молча переносишь свою одежду и вещи в новую комнату, забираешь школьные принадлежности. Наша общая фотография остаётся стоять на тумбочке у дивана. Я долго глажу твоё лицо через стекло рамки, и все последующие ночи провожу у твоей двери, уходя до того, как ты просыпаешься.
***
В субботу вечером ты опять уходишь на встречу с Харухи. Я нервно бегаю по своей комнате, обхватив голову руками, и повторяю вместо мантры, что у вас с Фудзиокой ничего нет. Ничего нет, ничего нет, ничего нет.
Кровь едва проступает под острым кончиком лезвия, но несколько капель всё же падают на белый подоконник. Я неаккуратно смахиваю их с деревянной поверхности, только больше размазываю, пачкаю руку и решаю вытереть потом. Остаётся вывести последнюю линию твоего имени, и уже через несколько минут я любуюсь своим запястьем. К.А.О.Р.У. Такой же шрам остался у меня на сердце после того, как утром ты сказал, что видеть меня не можешь.
- Каору… - я выдыхаю, прикасаюсь губами к изрезанной коже и начинаю осторожно вылизывать кончиком языка. – Каору…
- Каору! – смех Харухи слышен из сада через приоткрытое окно.
Я даже не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на то, как ты будешь её целовать. Мне больно, и если я это увижу, уже никто и никогда не сможет заставить меня находиться с этой девушкой в одном помещении.
***
Я спускаюсь на кухню за молоком и сталкиваюсь с тобой на лестнице. У тебя распухли губы, сбилось дыхание, и ты пытаешься игнорировать собственного брата.
- Привет, Каору, - я не даю тебе пройти, делая шаг влево, когда ты пытаешься меня обогнуть.
- Привет, Хикару. Спокойной ночи, - шаг вправо, но я тут же повторяю и его, упрямо смотря тебе в глаза. – Дай мне пройти.
- Нам надо поговорить, - голос звучит слишком надломлено даже для меня, но ты только морщишься, скрещивая руки на груди.
- Мне не интересно.
- Я не могу без тебя.
- Мне не интересно, - повторяешь с нажимом, сводя брови на переносице. – Оставь меня в покое.
- Пожалуйста… - я отвожу взгляд, чтобы не смотреть на твоё чужое лицо и ссутуливаюсь.
- Вот и отлично, - ты не понимаешь, что я хотел этим сказать, и буквально отодвигаешь меня в сторону, продолжая подниматься наверх.
Я молча вслушиваюсь в твои уверенные шаги, но, в конце концов, всё же срываюсь на крик:
- Я умру без тебя, это ты понимаешь?!
На какой-то момент ты останавливаешься, но потом что-то шепчешь и уходишь. Я опускаюсь на ступеньки, пытаясь убедить себя в том, что слова «Тебе придётся научиться жить без меня» мне только послышались.
***
Я заболел. Не тобой, нет – тобой я болен я самого рождения, а банальной, но от этого не становящейся менее противной и болезненной ангиной. Врачи говорят, что из-за нервного срыва организм ослаблен, ты же говоришь, что мои жалкие уловки не помогут. То, что началось с озноба, головной боли и ломоты в суставах, заканчивается на моей кровати повышенной температурой, болью в горле и жаром. Я даже рад, потому что болезнь отнимает последние силы, и думать, чувствовать, испытывать какие-то эмоции нет необходимости.
Откидываюсь на подушки, почти полностью зарывшись под одеяло, и долгими часами бессмысленно таращусь в потолок. Когда-то мы даже болели вместе… вместе валялись на этой кровати, вместе пересчитывали плиты на потолке, вместе придумывали имена членам небольшой паучьей семьи, расположившейся между второй и четвёртыми плитами. Сейчас же я совсем один, и ощущение времени, пространства и реальности смазалось под давлением какой-то бактерии.
Утром заходила Харухи. Посидела со мной некоторое время, рассказала о последних новостях в клубе, угостила странными мятными конфетками в бумажной обёртке, прочитала абзац непонятных стихов Уильяма Блейка и ушла, обдав на прощанье запахом дорогих духов. Наверное, твой подарок – сама бы она никогда не могла позволить себе купить такой парфюм. Я поймал себя на мысли, что совсем не чувствую к ней ненависти – завидую, хочу оказаться на её месте рядом с тобой, но не могу ненавидеть.
***
Мне плохо. Болезнь прогрессирует, но пожирает мои жизненные силы не она, а расстояние между нами. Без тебя я чувствую себя странно неправильным, неполным… половинчатым. Как будто отрезали вторую часть мозга, вторую часть сердца, забрали ровно пятьдесят процентов души.
Днём у меня сильная температура, а ночью приходят кошмары. В обязательном порядке, по своему личному расписанию. Они заполняют моё сознание, вытаскивают на поверхность самые сильные страхи и долго, мучительно неторопливо, смакуют мои крики. Ты умираешь. Каждый раз. Каждую ночь. От сильной потери крови, из-за несчастного случая, из-за урагана, тайфуна, торнадо, просто сильного ветра, который сбрасывает тебя с крыши небоскрёба. Я понимаю, что это только сны, но всё равно продолжаю кидаться к твоему трупу, класть рыжеволосую голосу на колени и плакать.
Наверное, я плачу и кричу на самом деле, потому что в одну из ночей из лап кошмара меня выдирает твой настойчивый голос.
- Хикару… Хикару! Да проснись же ты! – ты стоишь на коленях перед кроватью и трясёшь меня за плечи.
- Каору? – я приподнимаюсь на локтях и шумно вдыхаю, резко втягивая в себя воздух.
Пытаюсь протереть руками глаза, но комната всё равно продолжает плыть, легко покачиваясь, как будто я нахожусь не в своей спальне, а в каюте.
- Ты кричал на весь дом, - твой голос не обвиняет.
Наверное, я всё ещё окончательно не проснулся, потому что не вижу в твоём взгляде привычной злости и отвращения, граничащего с ненавистью.
- Я… мне снился плохой сон, - я стараюсь дышать медленнее, и откидываю голову на подушку.
Твои руки всё ещё сжимаются на моих плечах. Ты и сам не понимаешь, что продолжаешь меня держать, даже поглаживаешь пальцами вспотевшую кожу.
- Всё прошло? – сейчас ты неуверен.
Ты должен уйти, пока я ещё не начал просить тебя остаться. Унижаться. Топтать собственную гордость.
- Прошло, - я киваю, зажмуриваясь, моля бога о том, чтобы ты поскорее убрал свои руки… и, да, не убирал их, а обхватил меня сильнее и позволил уткнуться лицом в грудь.
- Ты уверен, что будешь в порядке? – это стандартный вопрос, я знаю, но всё же не могу противиться желанию попытаться.
- Можно тебя кое о чём попросить? – я не смотрю на тебя… я вообще никуда не смотрю, цепляюсь взглядом за тени на потолке, чтобы скрыть волнение.
- Конечно, - не смотря на ответ, твой голос звучит настороженно.
- Останься со мной, - самое время закусить губу и бросить на тебя страдальческий взгляд, но любое движение будет слишком фальшивым.
- Хикару… - ты тяжело вздыхаешь, поднимаясь на ноги, наконец, убирая руки. – Я не могу.
- Только на сегодня, - тени на потолке уже успели сложиться в большое «НЕТ». – Пожалуйста.
- Ну что мне с тобой делать… - ты беспомощно оглядываешься на дверь, как будто боишься самостоятельно принять решение.
- Как раньше, помнишь? – я улыбаюсь краешками губ, поворачивая лицо к тебе. – Мы ведь всегда были рядом во время болезни.
***
Утро начинается с наглого солнечного лучика, удобно устроившегося на моём лице, и ощущения абсолютного комфорта. Твоя рука лежит на моей талии, нос уткнулся в район шеи, ноги переплетены с моими под одеялом. Я улыбаюсь, боясь пошевелиться и разбудить тебя окончательно. Пока ты рядом, пока твои руки обнимают, а дыхание щекочет кожу – я счастлив. На какое-то мгновение мне даже кажется, что всё, как раньше, но момент проходит, ты резко открываешь глаза, дёргаешься и тут же оказываешься на другом конце кровати.
- Доброе утро, - улыбка сползает с моего лица, и я не придумываю ничего лучшего, кроме как отвернуться. – Я не собирался тебя трогать, если ты этого боишься.
- Я не боюсь, - возмущаешься, но как-то слабо, неуверенно.
- Вот и ладно, - прижимаюсь щекой к матрасу, пытаясь позорно и по-детски не расплакаться из-за разочарования.
Шорох одеяла, твой тихий, но слышный вздох, звук открывающейся двери.
- Это всё привычка, ты ведь понимаешь? – напоследок спрашиваешь, но, не дождавшись ответа, уходишь.
- Знаю, - шепчу, всё же шмыгая носом, как какая-нибудь девчонка. – Привычка…
***
День Рождения. С самого утра в доме шумиха. Слуги беспорядочно носятся по комнатам, подготавливая всё к празднику. Гости, явившиеся намного раньше положенного времени, требуют внимания. Я успешно избегаю как рутины, так и общения с «дорогими», «близкими», «любимыми», потому что единственный дорогой, близкий и любимый прекрасно справляется со всеми делами и без меня. Каору.
Твоя рыжая макушка мелькает в главном зале, твёрдый голос раздаёт указания. Ты молодец. Стараешься выполнять обязанности хозяина, пока мамы и папы нет дома – уехали, решив оставить нас справлять семнадцатилетние без родительского надзора.
Три. Четыре. Пять. Вместе с шестым ударом часов раздаётся звонок в дверь – основная часть приглашенных всё же знает смысл слова «пунктуальность». Я стою рядом с тобой, широко улыбаюсь и изо всех сил делаю вид, что всё в порядке. Тамаки, Кёя, Хани, Мори, Фудзиока – весь клуб в сборе, но напряжения не чувствуют разве что Хани семпай и наивный президент. Подарки, ужин, тосты, разговоры – когда, наконец, у меня появляется возможность забиться в кресло в углу и смотреть на цирк под названием «праздник» со стороны, я вздыхаю с облегчением.
- Скучно? – я поворачиваю голову на голос и сталкиваюсь с пьяным взглядом Оотори.
- Нормально, - пожимаю плечами и подвигаюсь в сторону кресле, давая ему возможность кое-как примоститься на подлокотнике.
- Ты знаешь, что жизнь чертовски несправедливая штука, Хикару? – вздыхает Кёя, смотря в сторону разговаривающих Тамаки и Фудзиоки.
- Кто бы спорил, - соглашаюсь, кивая.
- Да, чертовски несправедливая штука, - Оотори снова смотрит на меня, переводит взгляд на полупустой стакан с коктейлем в моей руке и заливается смехом. Он пьян намного сильнее, чем я предполагал.
***
- Он её любит, - Оотори буквально висит на мне, с трудом переставляя ноги в нужном направлении. – Он её таааааак любит, ты себе даже представить не можешь.
- Знаю, Кёя семпай, знаю… - я удерживаю нас двоих в вертикальном положении, стараясь как можно меньше дышать алкогольными испарениями, вырывающимися из его рта.
Впервые вижу его в таком состоянии – почти вдребезги пьяный, с растрёпанными волосами и съехавшими на бок очками.
- Нет, ты не понимаешь, - Кёя останавливается и пытается жестами выразить свои мысли. – Голову потерял, все дела забросил, только о ней и говорит, только с ней и проводит всё своё время!
- Нашёл, кому об этом рассказывать, - отмахиваюсь от него, с трудом открывая дверь в гостевую комнату. – Помоги мне тебя отбуксировать, не веси без дела. Совсем немного ведь осталось.
Оотори замолкает, и уже через некоторое время мы оба оказываемся на большой двуспальной кровати: он – заботливо пнутый мной, я – свалившийся следом за ним, потеряв равновесие.
- Никогда бы не подумал, что ты можешь так напиться, - признаюсь, устало лежа на мягком матрасе лицом вверх.
- И твой братец тоже хорош! – неожиданно зло заявляет Кёя, приподнимаясь на локте и смотря на меня мутным взглядом. – Или это Ты учил Харухи целоваться специально для Тамаки?! Решил другу помочь, да?!
- Хм? – Я хмурюсь, растерянно смотрю на семпая, но уже секунду вскакиваю с постели. – Харухи и Тамаки?!
***
- Отпусти! – ты пытаешь оттолкнуть меня, но я держу тебя крепко.
- Как ты мог, Каору? – кричу. – Как ты мог, чёрт тебя побери?! Делать вид, что встречаешься с НЕЙ? Отдалился от меня! Бросил меня! И всё просто так, да?! Только потому, что это неправильно?! Потому что мы неправильные?!
- Мы и есть НЕПРАВИЛЬНЫЕ! – срываешься и изо всех сил толкаешь меня. На этот раз успешно – я падаю на пол, ударяюсь спиной о холодную плитку и давлюсь словами, смотря на тебя снизу вверх.
В твоём взгляде – растерянность. На лице – смятение. Губы едва заметно дрожат. Я всё понимаю.
На глаза всё же набегают слёзы. Обидно. Больно. До такой степени неприятно, что единственным разумным решением кажется молча встать, отвернуться и уйти. Снова к кошмарам, половинчатости и жизни без тебя – странному состоянию, когда тебя нет рядом, когда я не могу просто протянуть руку и дотронуться до твоей рыжей макушки, провести большим пальцем по носу и шутливо щелкнуть по самому кончику – как раз по яркой веснушке.
- Без тебя плохо, - опускаю взгляд. – Просто… плохо, понимаешь?
Передёргиваю плечами, чтобы сбросить оцепенение, и не без труда поднимаюсь на ноги – спину ломит. Шаг в сторону – к выходу, а на запястье уже сжимается твоя ладонь.
***
Это почти то же самое, что и трогать самого себя. Трогать, гладить, ласкать… разве что поцелуи в губы кажутся чем-то новым. Как бонус. Дополнительный бонус к целому пакету удовольствий – ты, я, наши руки, два дыхания и два крика.
Всё получается само собой – твоё чувство вины и мой раж, желание получить всё как можно скорее, сильнее, глубже. Наверное, твои громкие стоны слышны в соседних комнатах - мне не хватило терпения увести тебя подальше.
- Хикару! – мне тоже больно. Больно так, что слёзы – на этот раз невольные – быстро стекают по лицу и падают на твою поясницу. Разве может быть больно только кому-то одному?
Напряжение, жар и всхлипывание. Ты вырываешься, бьёшься на кровати, хватаешь побелевшими пальцами простыни, цепляешься за них, мнёшь, комкаешь и… утыкаешься лицом в подушку, обмякнув после оргазма.
А я смеюсь. Тянусь к тумбочке за ножиком для писем и выцарапываю своё имя на твоей руке. Мы снова будем одинаковыми, Каору.
Подвожу тебя к зеркалу и улыбаюсь нашему отражению. Заплаканные лица, дрожащие колени, расширенные зрачки.
- Look how beautiful we are…
И второй
Название:Держа за руку, не отпускай
Автор:Navana-san
Бэта: Killua
Фэндом: Ouran High School Host Club
Пэйринг: Хикару_х_Каору
Рейтинг: ...
Статус:закончен
Жанр:angst/ yaoi
Ты пьешь из бутылки неразбавленный виски и начинаешь кашлять. Никто не запрещал, но, в то же время, и не разрешал нам пить столько высоко градусные напитки. Я сижу на ковре, прислонившись спиной к кровати, и по глотку отправляю в себя черный кофе без сахара, щедро разбавленный дорогим коньяком. У нашего молчания горький вкус. У нашей близости… закончился запас тепла. У нашего заводного веселья… сели батарейки.
Я допиваю кофе и тупо рассматриваю черные остатки на дне.
- Каору, а ты умеешь гадать на кофейной гуще?
Брат смотрит на мою чашку потом на свою наполовину выпитую бутылку, немного пьяно улыбается и отрицательно качает головой.
- Только не говори, что ты в это веришь… Хикару, - он пожимает плечами и, сделав еще один глоток, смешно морщит нос, но, все же, глотает виски. - Все будет хорошо.… Все будет хорошо…
Его голосу не хватает уверенности. Каору осторожно ставит недопитую бутылку на столик рядом с креслом и обнимает меня. Его плечи дрожат, его руки вцепляются в мою футболку, и мой брат начинает плакать. Все о чем я думаю в этот момент - как бы не разлить остатки воды на дне чашки - и о том, что хорошо, что он все-таки не смотрит на меня, а плачет, уткнувшись лицом в мою грудь. Отставив чашку подальше, одной рукой прижимаю его к себе, пальцы гладят ярко-рыжие волосы. Я не знаю, что ему сказать. Я не умею утешать, но между нами этого и не нужно. Достаточно того, что я чувствую его дыхание на шее. Он подымает голову и смотрит на меня заплаканными глазами. Черные точки зрачков нервно подергиваются, плавают, не фиксируясь в абстрактной структуре зеленного окраса - сетчатке глаз. Лязг железных зубцов капкана… Я не могу отвести взгляда от его лица и не могу отодвинуться. Провожу руками по контору скул, беру лицо Каору в ладони. Он начинает дышать чуть чаще. Горячее дыхание обжигает мои руки. Черт меня побери, я должен… должен отодвинутся. Он пьян… Я пьян от его взгляда. Меня трясет от исходящих от Каору волн желания, восхищения, страсти и… любви.
- Поцелуй меня, Хикару… - так тихо, что слов почти неслышно.
Вместо многоточия на выдохе, можно поставить «пожалуйста». Но у брата нет необходимости просить меня, один его взгляд и я сделаю все что угодно. Все еще держа его лицо в ладонях, осторожно касаюсь губами его губ и поспешно отодвигаюсь, убирая руки. Каору закрывает глаза, разочарованно стонет, и, резко обняв меня за шею держа одной рукой за затылок так, что даже если я захочу, не смогу увернуться, брат впивается в мои губы. Несколько торопливых поцелуев и его язык скользит внутрь, пальцы расстегивают мои джинсы. Отвечаю на поцелуй, ничего не могу поделать - его губы слишком сладкие, я слишком долго себя сдерживал. Изнывал от пытки, от желания прикоснуться к нему, но не мог. Много-много ночей подряд в почти давящей тишине. Не спать. Всматриваться то в потолок, то в окно на звездное небо. Главное - не поворачивать голову, не пожирать взглядом его тело. А потом немного уступить своей слабости и глянуть на брата, чтобы наткнуться на его внимательный взгляд, слегка блестящих в темноте глаз. Перестать дышать на несколько секунд и поймать в ответ его многозначительную улыбку.
Каору откидывается назад и тянет меня за собой. Дрожащими руками расстегиваю его рубашку и, наклонившись, провожу языком вдоль его тела. Кусаю за соски и прижимаю его руки к ковру. В этом есть что-то извращенно-неправильное и, одновременно, безумно притягательное. Глядя на него, я вижу себя, свою слабость перед ним, свое дьявольское рыжеволосое искушение. Иногда мне кажется, что если я к нему прикоснусь, то натолкнусь, всего лишь, на холод зеркальной поверхности. Иногда мне снятся такие сны. Тогда я просыпаюсь от собственного крика, и брат держит меня за руку, пока я опять не проваливаюсь в свой беспокойный сон. Осторожно целую его губы, нежно, аккуратно. Отпускаю его руки, и спина почти сразу начинает гореть от царапин. Ловлю губами свое имя, глотаю его, постанываю и прижимаюсь к нему сильнее. Каору, расстегивает мои штаны и начинает их снимать.
- Хикару, мне неудобно… разденься.
Нехотя отодвигаюсь в сторону и стягиваю джинсы вместе с нижним бельем, помогаю раздеться младшему брату. Провожу рукой по его бедру и задумчиво улыбаюсь. Наши руки переплетаются, и я неожиданно оказываюсь прижатым к ковру его телом. Каору кусает меня за губы и, раздвинув мне ноги коленом, резко входит. Мои глаза расширяются и наполняются слезами… Громкий вскрик. Я держу его за плечи и инстинктивно пытаюсь отодвинуться.
- Прости, Хикару, - брат нежно целует мою шею. – Прости, прости,…прости,… но я так сильно хочу тебя.
Его голос чуть хриплый и постоянно срывается на стоны. Конечно, я его прощаю. А что мне еще остается?
- Я тоже хочу тебя, - закусываю губу до крови только чтобы не кричать.
Обхватываю его бедра ногами и пытаюсь сосредоточиться на собственной боли, которой все же намного меньше, чем удовольствия. Я мазохист, я себя наказываю. Я не должен был к нему прикасаться, пусть даже я люблю его, а он любит меня. Я помешался на этой мысли, и иногда мне кажется, что она доведет меня до безумия. Перестаю себя сдерживать и кричу, метаясь под ним, выгибаясь и целуя в губы, глажу его лицо.
Мы лежим в темноте. Каору, положив голову мне на грудь, рассеянно водит пальцем по моей ладони. Я сжимаю пальцы и держу его за руку. Закрываю глаза и благодарю эту тьму: можно не смотреть на него и не испытывать выжигающий стыд после произошедшего. Я чуть пошевелился, и младший близнец подняв голову, сонно посмотрел на меня.
- Давай ляжем на кровать?
Он так же сонно кивает, нехотя встает с меня, и падает на кровать, закутываясь в одеяло.
- Ты идешь?
- Да… чуть позже…
Тело немного болит. С трудом, я дохожу до ванной и, включив ледяную воду, ожесточенно умываюсь. Немного постояв, держась за раковину и, глядя, как капли с моего лица, падают на белый кафель, вытираюсь и иду в комнату. Каору спит, положив руку под голову. Лунный свет падает на его лицо, и кожа кажется призрачной, а он сам ненастоящим. Говорят, когда увидишь своего двойника, то ждет неминуемая смерть. Может, я уже умер?.. Подхожу к окну и, пару секунд посмотрев на звездное небо, резко задергиваю шторы. В темноте, стою, судорожно сжимая ткань в руках, и, вздохнув, нехотя ее отпускаю. Ложусь на кровать подальше от брата и, заложив руки за голову, гипнотизирую взглядом пространство.
«Ну что… сегодня опять без сна. Нэ, Хикару-кун?»…
На ощупь беру фотографию с тумбочки и, хотя не могу видеть изображения, я знаю, что там мы втроем. Я, Каору и мать.
- Спокойной ночи, мама.
Спокойно ночи твоему пеплу, удушающему запаху цветов, скорбным лицам родственников, молитвам и словам. Спокойно ночи, брат. Я осторожно ставлю фотографию на место и закрываю глаза.